Виртуальные Дридзевские чтения

Виртуальные Дридзевские чтения

(Выдержки из статьи Адамьянц Т.З. Аудитория СМИ как субъект и объект коммуникативных взаимодействий // Человек. 2018. №3. С. 96-107).

 

…Диалогическая модель (Т.М. Дридзе). Модель, разработанная в конце 60-х-начале 70-х годов прошлого века в рамках семиосоциопсихологической концепции социальной коммуникации,  предлагает расширительное представление о диалоге как “смысловом контакте, основанном на способности и стремлении субъектов к адекватному истолкованию коммуникативных намерений партнеров по общению”.

Диалог связывается здесь, в первую очередь, с взаимопониманием между общающимися сторонами, а эффективность общения — со степенью достижения искомого взаимопонимания, причем, в отличие от других концепций, здесь был предложен механизм оценки качества взаимопонимания. В противоположность другим моделям, эта модель исключает любые формы однонаправленного воздействия, поскольку не только декларирует ориентацию на взаимопонимание, но и включает исследовательский механизм, позволяющий, с одной стороны, доказательно выявлять в коммуникативном акте его смысловые доминанты, а с другой, — отслеживать особенности (качество) их понимания респондентом. Это особый метод интенционального, или мотивационно-целевого анализа процессов общения.

Согласной одному из основных положений концепции, в любом целостном, завершенном коммуникативном акте всегда можно выделить условную мотивационно-целевую структуру иерархически организованных, взаимоподчиненных коммуникативно-познавательных уровней, вершиной которой оказывается константный смысл, или авторская интенциональность (“равнодействующая мотивов и целей общения и взаимодействия людей”).

В типовой модели целостного, завершенного коммуникативного акта уровни структуры представлены в следующей сложной иерархии: авторская интенциональность (I уровень структуры); тезисы и контртезисы (II уровень); аргументы и контраргументы (III уровень); иллюстрации и контриллюстрации к тезисам, контртезисам, аргументам, контраргументам (IV уровень); фоновый материал к любым вышестоящим уровням (V уровень); фоны к фонам (VI уровень). По сути, это универсальная формула ментальных процессов в сфере коммуникации — назовем ее формулой понимания.

Использование предложенной Т. Дридзе “формулы” предоставляет массу возможностей. Для коммуникатора — это помощь при поиске понятного для аудитории и в то же время не банального, творческого способа донесения своей интенциональности.

Для представителя аудитории эта “формула” — инструмент адекватного понимания смысла воспринятых текстов (речь идет не о согласии или несогласии с коммуникатором, а именно о понимании его интенциональности). Поскольку в каждом конкретном произведении уровни структуры представлены в разных “наборах” и особенностях подчинения и взаимоподчинения, для “прояснения” подлинной интенциональности необходима особого рода способность “выстраивать” в сознании многоуровневые структуры, аналогичные тем, что воплощены в воспринятых произведениях. По данным многолетних исследований, число людей, обладающих способностью такого рода понимания, меньше, чем хотелось бы: от 14% до 25-35%, в зависимости от степени сложности и жанра воспринимаемого материала. В настоящее время такая способность — скорее природный дар или результат богатого опыта участия в коммуникациях и рефлексии над воспринимаемыми текстами, однако, как показывают эксперименты, при помощи специальных обучающих действий эта способность (используется термин “уровень развития коммуникативных навыков”) поддается совершенствованию.

Для социальных исследователей это — возможность прослеживать следы ментальных процессов при восприятии, что позволяет условную дифференциацию респондентов по социоментальным группам и, далее, на основании изучения реакций представителей разных социоментальных групп объяснять и прогнозировать социальные процессы.

Нельзя не сказать и о том, что человек, владеющий “формулой понимания”, как правило, адекватно понимает интенциональные нюансы не только отдельных произведений, но и многоходовых информационно-пропагандистских кампаний, использующих манипулятивные технологии скрытого воздействия. В ситуации информационных войн, «двойных стандартов» и той вакханалии транслируемых «извне» смыслов, которую мы наблюдаем, для современного человека такая способность более чем актуальна: хитро скроенный механизм манипулятивного влияния оказывается для него очевидным, явным и потому недейственным.

 Если применять указанную “формулу понимания”, становятся явными многие использованные коммуникатором приемы. В случаях манипуляции, например, становятся очевидными случаи, когда за заявленными и бесспорными для всех людей целями (“борьба с несправедливостью”, “утверждение демократических основ”, “разоблачение неправды” и т.д.) скрывается подлинный смысл всей информационно-пропагандистской кампании: создать, например, неприязнь к другой стороне конфликта, оправдать некие действия и т.д. Названные же декларации при таком раскладе выполняют, фактически, роль тезисов или аргументов, причем нередко опирающихся на ложную или недоказательную основу.

...Вернемся, однако, к научной и прикладной судьбе диалогической модели коммуникации. Несмотря на ее явную гуманистическую направленность, и в Стране Советов, и за рубежом формула понимания и взаимопонимания осталась невостребованной: нужны были концепции, помогающие совершенствовать методы воздействия и влияния. Добавим, что в это самое время мир вступал в полосу постмодерна, что привело к широкому распространению идей множественности смыслов и “смерти автора”.

В свете основного предмета настоящей статьи — поиска оптимальных форм взаимоотношений между коммуникатором и аудиторий — особый интерес представляют для нас концепции, разрабатывающие принципы и методы конструирования социальных смыслов.

Модель координированного управления смыслообразованием (Пирс и Кронен). Модель коммуникации, в значительной степени отталкивающуюся от идей постмодернизма и “лингвистического поворота”, предложили американские социологи Б. Пирс и В. Кронен (первые работы появились в конце 70-х годов). Коммуникация рассматривается здесь как процесс и средство формирования социальных смыслов за счет “координации и приспособления друг к другу действий и мировоззрений индивидуумов”. Заявлена, следовательно, принципиально новая форма взаимоотношений между коммуникатором и аудиторией.

Смысл определяется как сложный конструкт — он постоянно меняется (конструируется) участниками взаимодействия. Коммуникатор находится “внутри” смысла, он вовлечен в разработку его создания и воссоздания. Однако остается неизвестным, находится ли внутри смысла и аудитория, вовлечена ли и она, как и коммуникатор, в создание и воссоздание смысла.

Основными характеристиками создаваемых смысловых конструктов выступают когерентность (согласованность элементов содержания — использованных речевых фактов-нарративов с моделируемыми социальными действиями), координация (механизм сцепления нарративов, а также особенностей/условий их “сцепления” между собой, при которых происходит “операционное ограничение возможностей рационального толкования нарративов и их развития в коммуникации”), тайна (ограниченность возможностей взвешенного и верифицируемого исследования нарративов и способов их сцепления при корректном интерпретировании).

В качестве основного, базового принципа внутренней организации смысловых конструктов авторы предлагают “Иерархическую модель” соподчиненных между собой контекстов, которые обнаруживаются в процессе социального взаимодействия. Предложены также модели “Серпантин” и “Лепестковая”, которые, по сути, являются модификацией базовой “Иерархической модели”.

Конечно, представление о смысле в рамках данной концепции неоднозначно и противоречиво: в полном соответствии с положениями постмодернизма декларируется множественность смыслов, однако созданный в результате коммуникативных взаимодействий латентный смысловой конструкт фактически оказывается константным: это и есть та самая “тайна” (а фактически — конструируемый социальный мир, где все детали коммуникативной “сборки” так приспособлены друг к другу, что верифицировать их можно только определенным способом!).

Право на декларируемую множественность смыслов реализуется на уровне тезисов, аргументов или иллюстраций, что позволяет коммуникатору в многоходовых информационно-пропагандистских кампаниях шаг за шагом создавать желаемые константные смыслы (новые “социальные миры”), подстраивая под конструируемую интенциональность многоликие новообразования промежуточных смыслов и значений. Такой прием широко используется в современных информационных войнах. Кто не наблюдал, например, неожиданные перепады в трактовках общезначимых терминов и понятий (например, “демократия”, “семья”, “справедливость” и т.д.), не сталкивался с необоснованными негативно окрашенными эмоциональными образами, ведущими к нежелательным и неоправданным “точкам напряжения”? Иллюстрации к аргументам, тезисам также нередко “притягиваются” для достижения искомого результата. Нередко в этом качестве используются устаревшие или недостоверные данные и сведения [1; 2].

Обращает на себя внимание схожесть большинства положений данной модели с основными положениями рассматривавшейся выше диалогической концепции Т.М. Дридзе. Здесь и представление о смысле как о сложной структуре (конструкте), и вывод об иерархических отношениях между организующими искомый смысл уровнями (контекстами), и наблюдения о сложной внутренней взаимосвязи между составными элементами, приводящей к единственно возможному варианту толкования. Речь не о плагиате или заимствовании — идеи, как известно, “носятся в воздухе”; речь о релевантности полученной разными учеными “формулы понимания”. Но если в диалогической модели коммуникации единственный вариант толкования, венчающий собой структуру взаимосвязанных и взаимоподчиненных уровней коммуникативно-познавательных программ, и есть тот самый константный смысл, который надо понять (напомним, что в рамках концепции для понимания предлагается универсальный алгоритм), то в модели Пирса и Кронена это — некая тайна, иными словами, то, что скрывается.

Напомним, что в рамках модели координированного управления смыслообразованием задача коммуникации — создание и воссоздание новых социальных миров (фактически, новых глобальных смыслов) на основе организации коммуникативных взаимодействий между участниками. Результатом же создания новых смыслов, если следовать простой линейной логике, должны стать (позволим себе повтор) “координация и приспособление друг к другу действий и мировоззрений индивидуумов”. Но о какой “координации и приспособлении ” можно говорить, если интенциональность коммуникатора является “тайной”, для реализации которой и создается сложный многоуровневый конструкт длительного и скрытого действия? При этом известен, и то лишь декларативно, только коммуникатор, вовлеченный, напомним, в процесс создания смыслов. Неизвестна и процедура взаимодействия: рядовому представителю аудитории объявляется или готовый, или промежуточный, но в нужной смысловой доминанте, результат.

…Центр тяжести глобальных процессов и перемен сегодня как никогда связан с коммуникационными процессами, разворачивающимися в глобальном социокультурном пространстве. И модели коммуникации, узаконивающие на научном уровне тот или иной способ взаимодействия коммуникатора с аудиторией, оказываются индикаторами и катализаторами этих процессов. Поэтому для современной социальной науки так важно оценивать реальные последействия, которые инициируются или могут быть инициированы распространением в коммуникативной практике той или иной модели коммуникации. Но в любом случае необходимо следить, чтобы научное знание коммуникативных способов воздействия на человека не переходило в практику реализации политических, экономических и прочих интересов.

Не менее важно также умение и стремление адекватно ориентироваться в социокультурной среде, понимать механизмы использованных коммуникатором методов и приемов. Только в таком случае возможно на личностном уровне противостоять манипулятивным технологиям и действовать сообща для сохранения и упрочения цивилизации понимающих, а, следовательно, мудрых людей на планете Земля.