В. Л. Глазычев, in memoriam

В. Л. Глазычев, in memoriam

Вячеслав Леонидович Глазычев, in memoriam

Вчера, 6-го июня 2012 г., умер Вячеслав Леонидович Глазычев. Умер в Таиланде, работая над концепцией нового генерального плана Москвы, как передали СМИ. Официальные некрологи пусть пишут те, кому положено. То, что я скажу, – размышления о моем с ним  30-летнем знакомстве, сначала в качестве близких друзей-единомышленников, потом профессионалов, входивших в некоторый общий круг московских и международных интеллектуалов, затем – спорадические встречи двух людей, пути которых разошлись, но между ними осталась взаимная симпатия и обмен редкими телефонными звонками. Для меня и моей жены он был и останется просто Славой.

По своим способностям, широте знаний и интересов, уровню интеллекта, четкости мысли – Слава, безусловно, был человеком эпохи Возрождения. Но человеком, оказавшимся, волею истории, в условиях совсем другой эпохи. Хотя та эпоха тоже была полна не только высоких дум, науки и искусства, но и интриг, предательства и бесконечных войн. Слава был, вероятно, более чем кто-либо из нас, настоящим европейцем. Недаром он каким-то немыслимым образом заканчивал свое архитектурное образование в колледже иезуитов в Польше. И, несомненно, хорошо знал историю европейской культуры и архитектуры, особенно Италии. Один его перевод и примечания к трактату об архитектуре, созданном в XV веке Антонио Аверлино (Филарете), (Издательство Русский университет, 1999) чего стоит.

С начала 1970-х гг. и до середины 1980-х гг. Слава работал в Институте теории и истории архитектуры бывш. Академии архитектуры СССР, маленьком, элитарном институте. Но уже тогда ему там было тесно, и он все время стремился жить и работать в иных творческих средах: градостроительстве, искусствоведении, дизайне, экологии и даже в теории познания (по версии Г.П. Щедровицкого). Одновременно, как человек творческий и амбициозный, он стремился как-то реализовать свою интеллектуальную энергию практически. Отсюда его бесконечные переходы и перемещения то в секретариат Союза архитекторов СССР, то в Фонд культуры или Общественную палату РФ. А затем уже в совсем иную, государственную сферу, выступив сначала в качестве кандидата на должность вице-мэра Москвы, а потом на несколько лет связав свою жизнь (в качестве консультанта? советника?) с такой неоднозначной фигурой как полномочный представитель Президента РФ в  Приволжском федеральном округе. Отсюда же его многократные попытки создания собственной институциональной структуры – Академии городской среды или других подобных организаций. В.Л. много лет был профессором Московского архитектурного института, но зачем в конце жизни он перешел в АНХ и ГС, кузницу кадров для президентской администрации, я понять не могу.

Слава был человеком инициатив, «начинаний», но практически никогда не доводивший их до конца, поскольку это требовало длительных и не всегда безопасных усилий. Само возбуждение общественного интереса к какой-либо новой проблеме было его призванием. Но, сделав несколько ярких шагов и поведя за собой людей, особенно если это были просто жители, а не такие же интеллектуалы, как он сам, он быстро терял интерес к своим начинаниям. А люди, оставшись без лидера, без вожака, терялись и таили обиду на этого человека, который предлагал им «златые горы». Люди, которых он вовлекал в свои начинания, были недовольны не самой идеей, а институтами, то есть «правилами игры», которые противостояли любым начинаниям В.Л. Но он не хотел становиться настоящим политиком (случай с его выдвижением в вице-мэры не в счет, потому что это была явная инициатива его могущественного патрона). Потому что в той, политической сфере тоже были свои правила игры, которые ему претили. Собственно говоря, именно поэтому его и не избрали действительным членом Академии архитектуры и строительных наук РФ, хотя по своему вкладу в теорию и особенно историю архитектуры он был на две головы выше ареопага этой Академии, не говоря уже о ее рядовых членах. Слава хотел самостоятельности во власти (в любой из тех областей, в которых он был профессионалом). Но не хотел окончательно становиться человеком корпорации, хотя и несколько раз фактически был им, точнее, находился где-то на ее границе с гражданским обществом.

Говоря высоким стилем, Слава был человеком на рубеже двух культур: творческой, инновативной и бюрократической, охранительной. Или просто «лишним человеком», так, как определили это термин В.Г. Белинский и другие русские демократы XIX века. Друзья много раз говорили Глазычеву: «Слава, твоя профессия – публицистика, именно на этом пути “между” властью  и гражданским обществом ты можешь выразить себя наиболее полно». Но он не хотел быть только публицистом. И вообще не хотел быть только «кем-нибудь одним»…

Трудно, очень трудно яркому, высокоодаренному человеку с идеями жить в нашем обществе. А тем более – пытаться воплотить свои идеи в жизнь. Иной дороги, кроме трансформации профессионала (или публициста) в публичного политика, здесь нет.  За последние 20 лет некоторые интеллектуалы пытались совершить это преображение. Но оно почти никогда не оканчивалось успехом. Если одаренный, с острым чувством гражданской ответственности интеллектуал хочет действительных перемен, пусть даже только в своей профессиональной сфере, он вынужден оставить свою профессиональную деятельность и стать политиком, лидером общественного движения. Иного пути нет.