Комментарий проф. Д. Шалина к статьея В.А. Ядова

Ядов В.А.: В журнале  "Социология и социальная антропология" и на сайте Института публикуется моя статья  "Попытка переосмыслить концепцию фреймов Ирвинга Гофмана. (По следам дискуссий при разработке исследовательского проекта)". 

Предлагаю ознакомиться с интереснейшими соображениями Дмитрия Шалина о творчестве Гофмана. Я отправил ему статью о фреймах, и, получив ответ, попросил опубликовать на нашем сайте.

Дмитрий написал: « Всегда рад приобщиться к вашим творческим поискам.  Приятно  видеть так же, что жанр интеллектуальной беседы  не вышел в тираж. Вы можете поставить мой комментарий  в сайт института, указав, что он является частью нашей переписки, и что я не возражаю против его появления на институтском сайте».

«Большинство работ в любой теоретической традиции сделано по шаблону и не очень интересны. 

Дело здесь не в парадигме, а в социологическом воображении» (Из письма Д.Шалина).

Написанная Гофманом в период его увлечения лингвистикой, эта работа трудна для эмпирически ориентированного исследователя.  Не ясно, как операционализировать исходные понятия Гофмана, где кончается первичная система фреймов и начинается фабрикация, как театральный фрейм переходит в незафреймованное действие, чем поведение в определенном ключе отличается от ламинации ситуативного палимпсеста, и т.д.  Согласно Батыгину, фрейм это “способность собирать мир в организационное целое”, но это также и способность абстрагироваться от целого и схватывать предмет вне контекста его альтернативных объективаций.  Фрейм это “матрица возможных событий”, пишет Вахштайн, но в одной и той же ситуации могут быть задействованы разные матрицы и протекать множество событий;понять, что происходит в каждом конкретном случае безотносительно к интерпретации участников события, как на то рассчитывал Гофман, дело сложное, если не безнадежное.  Методология исследования социального квантования в микромире Гофманом не разработана.  Если этнометодология Гарфинкеля это метод в поисках теории, то драматическая социология Гофмана это теория в поисках метода. 

Тем не менее, я понимаю, чем вас привлекла концепция фрейма, или точнее рефрейминга. “В наших кейсах люди оказывались в таких жизненных обстоятельствах, когда теряли ориентацию в жизненном пространстве”.  Вы исследуете тектонические сдвиги в сознании и действии субъекта в постсоветский период – перестройка как рефрейминг, если хотите.  А отсюда желание приспособить концепцию Гофмана к изучению исторических перемен и их отражению в перформативных практиках. 

Какие-то из ваших кейсов лучше сочетаются с понятием фрейма, какие-то хуже.  Скажем, рабочие забастовщики берут на вооружение театральную тактику, драматизируют свои требования к администрации, демонстративно стучат по столу кулаком.  Здесь мы имеем дело с перформансом, нацеленным на определенную аудиторию, требующим сценических навыков, и указывающим на существенные сдвиги в обыденном сознании и поведении людей постсоветской эпохи.  А вот челночник уклоняется от театрализации, он не хочет, чтоб его разглядывали, для него новая идентичность – обуза.  Можно и эту стратегию подвести под понятие фрейминга (фабрикации, выхода из фрейма, и т.д.) и связать ее с дискомфортом белого воротничка-интеллигента в рыночных условиях, но этот кейс легче описать в терминах ранней работы Гофмана «Презентация Я». 

Ваша статья “Попытка переосмыслить концепцию фреймов Ирвинга Гофмана” интересна не только как пытка приспособить понятие фрейма для анализа исторических перемен, но и как иллюстрация полипарадигмального подхода в социологии.  Можно было бы переписать вашу работу в этом ключе, показав, как один и тот же кейс раскрывается по-новому в альтернативных теоретических перспективах, и как данная теория высвечивает определенные стороны разнородных кейсов.  Своим студентам я говорю, что мне не встречалась парадигма, которая бы мне не нравилась, что каждая устоявшаяся теория способна производить добавочный смыл, – если она задействована талантливо.  Однако большинство работ в любой теоретической традиции сделано по шаблону и не очень интересны.  Дело здесь не в парадигме, а в социологическом воображении.

Томас и Знанецкий выстроили свою теорию на опыте исследования польских иммигрантов, чей образ мышления – “ценности”– сложились в средней Европе и плохо вязались с американским менталитетом.  Отсюда трудности адаптации, разрыв поколений, дезорганизация семьи и коммуны.  Герберт Блюмер и интеракционисты со скепсисом относятся к понятиям типа “ценностные ориентации”, “аттитюды”, и “личность”.  Они подчеркивают ситуативную лабильность, многослойную идентичность и связанную с ней неустойчивость поведения.  Гофман доводит эту логику до логического конца:   для него ценности это расхожий товар, ресурс актера-шулера  с разной степенью мастерства представляющего себя аудитории под той или иной маской.  Человек Гофмана не “ценит” а “приценивается”, он циник, у которого нет нравственного ядра, но есть понимание, чего требует ситуация и как ее можно повернуть себе на пользу.  Теоретическая схема отражает задачи исследования и выдвигает на первый план то, что соответствует жизненному опыту исследователя и подпитывает его социологическое воображение.

Гофман мне очень интересен – не только, а может и не столько, как теоретик социологии, сколько как философ, литератор, и (невольный) носитель культуры, которая дала миру понятие “потемкинские деревни”.  Родители Ирвинга эмигрировали из России в Канаду в начале 20 века, и как я пытаюсь показать на основе семейных архивов, основатель драматической социологии использовал в своей работе опыт адаптации иммигрантов, особенно иммигрантов из России.  Эту гипотезу я сформулировал в работе “Самоэтнография Гофмана:  На перекрестке биографии, теории и истории” (http://www.unlv.edu/centers/cdclv/ega/articles/ds_eg_selfethno.html).” 

Спасибо, Дима

Об авторе.  Дмитрий Шалин, Профессор социологии Университета Невады, Лас Вегас, США, соруководитель проекта «Интернациональная бографическая инициатива», «Архивы Ирвинга Гофмана»  и «Архивы Юрия Левады». Подробнее см. http://strata.unlv.edu/faculty_shalin.html.