Роль концепций понимания в коммуникации в ситуациях информационных войн и «двойных стандартов»

(По мотивам выступления на Ядовском семинаре 28 марта 2016)

Очевидным фактом современных реалий стала резко возросшая, а порой и определяющая роль коммуникации в социальных и политических процессах и событиях. В современном информационном пространстве разыгрываются глобальные мистерии информационных войн и смысловых противостояний, различающихся интенциональными (мотивационно-целевыми) особенностями общения с аудиторией: от открытого убеждения, направленного на регулирование и диалог, до манипуляций, использующих все усложняющиеся приемы и способы воздействия на потенциальную аудиторию для достижения желаемой цели. Учитывая вышесказанное, задача социальной науки, ориентированной на стабильность и устойчивость общественного развития и, в целом, на позитивные цивилизационные перемены, – выявить  латентные механизмы технологий манипулятивного влияния, а также те неявные, но прочные, как показывает жизнь, опоры, которые обеспечивают не только их выживание, но даже неуязвимость.

Технологии манипулятивного влияния: как это делается

Современные технологии манипулятивного влияния активно используют «смысловые ловушки» (так называемую полидискурсивность), произвольно внося новые, желаемые для манипулятора смысловые оттенки и нюансы в номинации общезначимых норм,  ценностей,  солидарностей. Так, например, трансформируются первоначальная суть терминов «свобода слова», «демократия»,  «гуманизм», «толерантность», «семья», узаконенных на уровне общечеловеческих солидарностей.  Мы встречаемся, фактически, со своеобразным ментальным трюком — переносом обозначения (номинации) исходного смыслового  конструкта на обозначение другого смыслового конструкта; при этом переносится  не только первоначальное обозначение, но и психологические феномены доверия, одобрения, поддержки. Для достижения задуманного могут создаваться и транслироваться “промежуточные”, порой на протяжении длительного времени, смысловые конструкты, исподволь разрушающие прежние стереотипы, ценностные ориентации, модели поведения   и исподволь же создающие новые, желаемые для коммуникатора  (технология длительного манипулятивного влияния, или принцип постепенности, направленный на изменение ключевых для социума представлений,  известна как «окно Овертона»).

В  числе приёмов, используемых любителями манипуляций, также поиск и/или создание «реперных точек» эмоционального воздействия для новых деструктивных смыслов или актуализации старых (пример – так называемый «голодомор»).

На эмоциональное воздействие рассчитаны и многоходовые вербально не выраженные апелляции к некоему действию (поступку, реакции), которое якобы приведет к благому результату: спасет страну, экономику, культуру, мораль, традиции, народ и т.д. При этом для достижения желаемого результата используются логически не обоснованные или спорные аргументы: социологические, исторические, экологические, экономические, медицинские и т.д. данные, нередко устаревшие или спорные с точки зрения их релевантности, а то и заведомо неверные.

Распространён также приём, связанный с использованием интенции «всё плохо», которая пробуждает тревожность, беспокойство, недоверие, страхи и прочие негативные ощущения, особенно у групп аудитории, не способных к адекватному пониманию  механизмов манипуляции. Чтобы прибегнуть к этой интенции, например в процессе дискуссий, используются специально проработанные переходы. Вариант: «зачем обсуждать это» (предмет дискуссии), когда есть более важные проблемы (некие тревожные события или факты, мало относящиеся или даже совсем не относящиеся к предмету дискуссии, но вызывающие некий эмоциональный стресс и тем самым переключающие внимание аудитории). Крайней формой интенции «всё плохо» является очевидное, грубое экономическое давление – так называемые санкции, которые, тем не менее, по свидетельству социологических данных-2015, могут вызвать совсем не ту реакцию, на которую был расчет.

В числе «ментальных ловушек» можно назвать также  использование ложной классификации/типологии, при которой в одну линейку (список, перечень) попадают и те элементы, которые ей соответствуют, и те, которые не соответствуют, но, оказавшись в одном ряду, принижают (или напротив, возвышают) их реальную значимость.

Технологии манипулятивного влияния: секрет неуязвимости

Можно сколько угодно подробно высвечивать скрытые пружины современных манипулятивных приёмов, говорить об их хитроумной нечестности, однако ситуация не изменится до тех пор, пока они пользуются «бронёй» неуязвимости. Действенной защитой и поддержкой  манипуляционных форм коммуникации оказываются развившиеся под эгидой идей постмодернизма современные герменевтические и близкие им концепции, декларирующие идею множественности смыслов, и не только декларирующие, но и реально узаконивающие в общественном мнении представление о правомочности произвольных интерпретаций и, следовательно, права интерпретатора на  создание любых смысловых конструктов, в том числе   направленных на манипулирование.

Такая тенденция появилась в 60-70 годы прошлого века как реакция на идеи представителей так называемой континентальной философии (Барт, Деррида,  Фуко), подвергших сомнению универсальность  методов традиционной литературной критики. Общим положением концепций вышеназванных авторов и их последователей (чаще используется термин «постстуктуралисты») стало представление о правомочности разобщения целостной ткани текста на составные части, сосредоточении сферы анализа на  смысловых значениях языка и отдельных фраз, которые, по Барту, видоизменяется при каждом новом прочтении и толковании. Характерно, что с течением времени тенденция к деструкции  распространилась и на сферу политики, культуры, искусства, образования.           

Оправданная научными концепциями возможность произвольных трактовок и приписывания новых  значений и смыслов позволила вольное обращение не только со смысловыми доминантами авторских текстов, но и  исторических событий, реальных фактов, стала незримой поддержкой разночтений и «двойных стандартов» в трактовке законов, решений, общепринятых морально-нравственных норм и ценностей. 

Главными отправными точками современных концепций, поддерживающих идею «смерти автора», является, во-первых,  утверждение, что понимание в сфере коммуникации – это приращение новых смыслов и значений, а также утверждение о множественности смыслов, в соответствии с множеством личностных миров (представлений, точек зрения, реакций). При этом речь совсем не идет о том, чтобы понять автора или доказать правомочность сделанных выводов об авторских намерениях: такая задача, если и ставится, то не в качестве основной,  тем более что  инструмент (метод) для ее реализации не предлагается. Зато ставится, как знамение времени, задача массового прихода в мир «интерпретирующей» личности

В поисках платформы для взаимопонимания

Отсутствие  единого смыслового поля порождает ситуации, служащие катализаторами конфликтов и противостояний. Предыдущую фразу можно построить в другой причинно-следственной связи: для стимулирования конфликтных ситуаций эффективны неопределённости,  двусмысленности и двойные стандарты. Для наших же целей важно обозначить взаимосвязь между качественными особенностями предлагаемых аудитории/населению смысловых конструктов, с одной стороны, и, с другой, –  происходящими (в мире, социуме, коллективе и т.д.) событиями и процессами.

В современном общественном и политическом дискурсе всё чаще звучит мнение о том, что конструктивные договоренности и взаимодействия (между странами, обществами, культурами и т.д.) невозможны без  общезначимых точек отсчета в  значениях терминов, законов, положений, в смысловых доминантах обсуждаемых текстах.

Разработанная в ИС РАН диалогическая (семиосоциопсихологическая) концепция социальной коммуникации утверждает (и доказывает это экспериментально) возможность выделения константных мотивационно-целевых доминант в любом  целостном, завершенном коммуникативном акте (материале, произведении, фильме и т.д.).

Согласно основным положениям концепции, в любом произведении, материале и т.д. можно выделить   латентную иерархически организованную  структуру коммуникативно-познавательных программ, ориентированных на авторскую интенцию, которая, по определению автора концепции Т.М. Дридзе, является «равнодействующей мотивов и целей общения и взаимодействия людей». Для выделения интенции разработан метод интенционального (мотивационно-целевого) анализа;  поскольку процедура строго  операционализирована, результат оказывается доказательным и воспроизводимым.

Здесь, в авторской интенции, кроется смысл коммуникативного акта; соответственно понимание в сфере коммуникации – это «смысловой контакт», постижение на ментальном уровне того, что хотел сказать, передать, выразить автор, включая и осознаваемые им цели, и не всегда осознаваемые мотивы (что типично для художественного творчества) или мотивы скрываемые (при использовании манипулятивных технологий).

Понимание, или «смысловой контакт», не предполагает обязательное согласие с автором – речь идет всего лишь о понимании его целей, мотивов и, следовательно, тех коммуникативных механизмов, которыми он воспользовался: честные ли они, открытые?

Для чтобы  «смысловой контакт» состоялся, в сознании воспринимающей личности должна «выстроиться» виртуальная  многоуровневая мотивационно-целевая структура,  адекватная той, что латентно присутствует в воспринимаемом материале/произведении. Согласно данным исследований, такая ментальная процедура  доступна небольшой по численности части аудитории, благодаря природному дару (социоментальная группа адекватного восприятия, от 13% до 25-30%, в зависимости от степени сложности и особенностей организации воспринимаемого материала). Что же касается представителей остальных (и самых многочисленных) социоментальных групп, то для них такая процедура без специальных обучающих мероприятий оказывается недоступной, поэтому именно они  в большинстве случаев становятся лёгкой жертвой манипуляторов.

Как же решена проблема множественности смыслов в семиосоциопсихологической концепции? Здесь попросту разведены понятия «смысл коммуникативного акта», который константен, поскольку уже овеществился посредством слов, фраз, особенностей их взаимодействия между собой, и – «личностные картины мира», складывающиеся в результате восприятия, которых, конечно же, столько же, сколько и людей, причем факторов и обстоятельств, от которых эти «картины мира» зависят, великое множество.

Понимать или интерпретировать: что лучше?

Неразрешимые, казалось бы, противоречия  между концепциями, которые находятся на разных полюсах представлений о том, что такое смысл, в чем именно заключается понимание в сфере коммуникации и как лучше ориентироваться в коммуникационных процессах, всё же возможно разрешить и тем самым способствовать оптимальному развитию социальных и политических процессов: почему бы не приветствовать и навыки адекватного понимания константных смыслов, и навыки интерпретирования (и, следовательно, создания новых смыслов, их «приращения») ежели, конечно, их различать и не подменять одно ментальное действие – другим?

В любом случае информационные войны с их манипулятивными технологиями и двойными-тройными стандартами не должны иметь научной поддержки, а для этого необходим диалог между концепциями и уточнение сфер, условий и обстоятельств, на которые распространяются, где правомочны их положения и методы.