О.Н. Яницкий. Социологический поворот

О.Н. Яницкий.  Социологический поворот?

Накануне предстоящего Всероссийского съезда социологов предлагаю вашему вниманию дайджест недавнего номера журнала Current Sociology (Vol. 56, No 3, May 2008) под общей шапкой «Два диалога: о публичной социологии и глобальном потеплении» (авторы: M.Burawoy, A. Martinelli, D. Smith, M. Wieviorka, E.Zdravomyslova и другие социологи со всех континентов) и мой краткий комментарий к нему.

Ключевые слова: публичная социология, глобальное потепление, третья волна маркетизации (неолиберализма), превращение природы в товар, низшие слои общества, социальное знание: какое и для кого? ярость, страх и алчность, унижение, социальная деградация и «виктимизация», капитализм, страны богатые и бедные, рабочий класс

Диалог I: о публичной социологии

 Dennis Smith, главный редактор журнала Current Sociology: «как политически и социологически интерпретировать такие мощные силы как алчность, страх и ярость» (p.347) И – далее: «Борьба за обладание большим  постепенно будет вытесняться борьбой за сохранение того, что уже есть, которая, в свою очередь, ..постепенно превратится в основополагающую борьбу за выживание. Эта борьба уже стала главной для бедняков. Раньше или позже, относительно богатые окажутся в той же лодке»         (p.349). Смит заключает, что: «социологи, которые работают с группами, испытывающими социальное принижение или иные виды унижения, должны донести до них (а впоследствии расширять и углублять) знание о динамике унижения, которое мы вырабатываем» (p.378).

Alberto Martinelli (Italy): «…когда мы включаемся в политическую активность, мы уже не являемся преподавателями или социальными исследователями, но действуем как политические акторы» (p. 369)

Michel Wieviorka (France): «Наши концепции демонстрации валидности знания, которые мы производим, не являются независимыми от наших концепций того,  что называется публичной сферой» (p. 388).

Adam Habib (South Africa): «Публичные социологи должны понимать, что низшие (подчиненные) группы имеют свое видение причин их зависимого положения и способов его преодоления. Публичные социологи должны развивать свое искусство инклюзивным способом, чтобы оно могло быть использовано в политической стратегии: как трансформировать власть в интересах этих низших групп» (p.389).

Шен Ян (Китай): следуя А. Турэну, «самой главной миссией социологии является по видимому развитие производства общества». Сталкиваясь с этой проблемой, «социологи должны бороться за переход от социологии структуры к социологии действия» (p.399)…. «сегодня и в будущем нашей наиболее важной задачей является соединение социального знания и социальной практики наиболее эффективным образом» (p. 404).

Амита Бавискар (Индия): «Большинство социальных движений и организаций, выступающих за социальную справедливость, требуют от социологов, чтобы они защищали их  дело, нежели вести с ними диалог. Они ожидают от социологов и других симпатизирующих им интеллектуалов защиты их авторитета перед государством и столичными референтными группами. Инструментально использовать академическое сообщество – написать «независимый» отчет, который одобряет их требования, встретиться с политиками или бюрократами как часть сановной делегации, поучаствовать в теле-шоу – вот чего социальные движения больше всего хотят от академической среды» (p.431).

Michael Burawoy (USA) разделил статьи номера на две группы: «абстрактный универсализм, сконструированный “сверху” (Буравой, Мартинелли, Вивьерка, Смит) vs конкретные практики, объединяемые общим подходом “снизу”» (Шен Ян, Здравомыслова, Хабиб, Бавискар, Брага и др.). В действительности глобальная социология должна быть сконструирована снизу, и вопрос состоит в том, возможно ли это» (p.435).

«Глобальная социология снизу включает диалог между социологией глобализации с ее специфическими контекстуальными результатами и глобализацией <самой> социологии, укорененной в контекстуально-специфических практиках»  (p. 437).

По его мнению, российская социология – это «глубоко разобщенная дисциплина с четырьмя слабыми общественными ассоциациями. Титаны советской социологии до сих пор состязаются за влияние. «Есть новые размежевания между космополитами, смотрящими во вне, на Запад, и локалистами, смотрящими вовнутрь, вдохновляясь националистическими чувствами. В этом контексте, публичная социология становится полем борьбы между националистами, реформаторами и космополитами» (p. 439).

Диалог II: О глобальном потеплении (и социологии)

Constance Lever-Tracy (Australia): «За исключением социологов-инвайронменталистов, большинство социологов удивительно мало обсуждает возможные социальные траектории  будущего» как реакцию на грядущие климатические изменения. (p. 445). Автор провела интернет-исследование упоминания слов «климатические изменения», «глобальное потепление», «парниковый эффект» в восьми главных англофонных социологических журналах за 2000–2005 гг., а также – во влиятельном «New Left Review» и обнаружила, что этих терминов нет ни в заголовках или абстрактах опубликованных в них статей, ни в одной из них данная проблема специально не анализировалась. (p. 451). С 1989 г. наблюдается «резкое сокращение дискуссий о сценариях будущего в академической среде».  Социологи скорее склонны «описывать и анализировать новые реалии, …и отказываются от разработки любых долгосрочных прогнозов, считая их “телеологией”» (pp. 452—53). Автор призывает к «кооперативной междисциплинарности, к совместной работе социальных и естественных наук.» (p. 445).

«Сегодня бизнес, политики и инвайронменталисты внутреннее разобщены d в их позициях относительно <путей экологизации> общества: одни выступают за сокращение потребления, другие за эффективность и использование альтернативных источников энергии – газа, солнца, ветра, ядерной энергии, биомассы, геотермальной энергии и т.д. Сторонники каждого пути обвиняют всех других в поведении, рассчитанном на внешний эффект без серьезных намерений, или игнорируя цену вопроса, потребное время или техническую выполнимость нововведения, или как не учитывающие их негативных воздействий на природу и общество.

Большинство социологов  не уловили суть происходящих изменений. Мы уже потеряли слишком много времени, и можем проснуться тогда, когда не сможем ничего изменить. Сегодня важно, чтобы социология переориентировалась в целом, преодолев два запрета, названных ранее: старый, то есть научиться слышать, что говорят о природе  естествоиспытатели, и более современный – начать думать о будущем.» (p. 459).

Да, отвечает Левер-Трейси проф. Стивен Бречин (USA), в статье, озаглавленной «Страусы и изменения»: «Климатические изменения, с которыми сегодня столкнулось общество, являются наиболее серьезным вызовом ему и  более, чем достаточны, чтобы мобилизовать мир и множество его сообществ быстро и осознанно. Однако отвечать придется на условия, еще не полностью себя обнаружившие, то есть представляющие собой «вызов приготовления», а не просто «реакцию». Вероятно, что только тогда, когда глобальные общества, реструкту-рированные самим человеком, <серьезно> изменят ход природных процессов, мы сможем увидеть возникновение новой фокальной точки в нашей дисциплине. Большинство людей в богатых и мощных северных странах реально не ощущают, что они живут “на краю”. Экологические проблемы воспринимались и продолжают восприниматься просто как некий шум за сценой» (p. 467).

Некоторые, говорит Бречин, считают, что чтобы ситуация улучшилась, она сначала должна ухудшиться. Однако, это – «самый коварный аспект климатических сдвигов: если условия ухудшатся достаточно серьезно, легких средств для «выздоровления» уже не будет. Возможно, что положительные обратные связи породят эффект еще большего выброса парниковых газов в атмосферу, что в свою очередь настолько быстро будет увеличивать концентрацию углекислого газа, с который мы не сможем справиться. Следовательно, мы можем оказаться в совершенно незнакомой ситуации. Значит, наши социальные и политические институты должны начать действовать до того, как “проблема” станет проблемой. Делалось ли это когда-нибудь? Существовали ли такие прецеденты ранее? …Может ли рынок работать в таком “опережающем время” режиме без политических побуждений?»

«Социология мейнстрима и социологи внесли большой вклад в эту дискуссию. Однако, подобно тому, как в обществе не видно существенного прогресса в снижении выброса газов, изменяющих климат (а также в борьбе с бедностью, неравенством и терроризмом), я не вижу, чтобы социология сделала серьезные шаги также и в этом направлении. Почему? Сначала должны произойти  некоторые серьезные перемены в самом обществе. До сих пор нашей дисциплине не было брошено серьезного вызова, ни извне ни изнутри нее самой… Доминирующие коалиции и их статус не были затронуты. Я не вижу никакого грядущего изменения в констелляции интересов, предполагающих радикальные перемены в будущем. Глобальный терроризм, как и климатические изменения, также обладает потенциалом для радикальных изменений нашего социального мира… Однако я также не вижу, чтобы социология мейнстрима сконцентрировалась на этой теме.

Поэтому дело не в том, что проблематика климатических изменений, терроризма или даже глобализации с большим успехом, нежели другие, сделалась органической составляющей общественного дискурса, а в том, что принятые ныне правила и схемы взаимодействия оказываются достаточно функциональными для тех, кто обладает достаточным влиянием. Существующий порядок сохраняется» (p. 471).

Terry Leahy (Australia): «Экологические модернизаторы видят в экологическом кризисе стимул для капиталистических общества, открывающий новые возможности для роста посредством его технологического переоснащения. Однако некоторые инвайронменталисты видят необходимость гораздо более глубоких преобразований. Ключевой вопрос здесь: цена этого переоснащения. Эти технологические и финансовые вопросы суть предпосылка для понимания (необходимых) социальных изменений. Если цена технологического переоснащения высока, как можно предвидеть, ряд социальных перемен весьма вероятна». Автор утверждает, что изменения, необходимые для прекращения глобального потепления, трудно будет удержать в рамках, безопасных для капитализма (p. 475).

И дальше автор объясняет, почему: «капитализм как растущую экономику невозможно примирить с конечной природой. Хотя глобальное потепление является наиболее проблематичным кризисом момента, мы также находимся перед лицом грядущего недостатка нефтепродуктов, начавшимся и истощением источников минеральных ресурсов… Экологический кризис также усилит напряжение в развивающихся странах, в которых надежды на будущее процветание испарятся, поскольку богатые страны будут пребывать в кризисе. Было бы преждевременным представлять капиталистический способ производства как застрахованный против этих политических напряжений.

Существуют также менее очевидные проблемы. Одна из них – что действительно произойдет, если концепция экологической модернизации, или что-то ей подобное, окажется успешной. Можно предвидеть два варианта.

В первом, капиталистический класс согласится на новое перераспределение благ и направит мощь производства на спасение планеты. Чтобы успокоить рабочий класс богатых стран, они будут вынуждены перераспределить по крайней мере часть богатства с тем, чтобы доходы людей слишком уже не упали в результате сокращение производства и потребления и роста цен на энергоснабжение (p.481). С нулевым или отрицательным экономическим ростом, с начала периода безработица год от года будет возрастать. Естественно, что снижение экономического роста приведет к сокращению рабочего времени, <что> фундаментально изменит человеческие установки в отношении работы, подрывая властный контроль над производством».

«Чтобы не позволить развивающимся странам использовать технологии, основанные на жидком ископаемом топливе, правительствам пришлось бы обложить налогом богатые страны и обеспечить энергетическое перевооружение. Или отдельные капиталисты отдадут свое богатство в качестве дара для этих целей. И это  будет капитализм? Я думаю, что нет. ….Даже низшие классы богатых стран будут затронуты, так как их собственное  процветание снизится и развивающиеся страны будут обладать новыми технологиями. Все это перераспределение происходило бы за пределами рыночной экономики… Это было бы похоже на эпоху конца феодализма в Англии. В ту пору короли и королевы царствовали, лорды и леди сохраняли свои титулы и даже земли. Но год за годом, экономика и политическая система все менее функционировала как феодальная. Экологическая модернизация может оказаться подобной судьбой для капитализма.»

«Насильственное решение обсуждаемой проблемы – другая возможная перспектива. Тогда новые фашистские партии сохранят изобилие в  богатых и бедность в развивающихся странах. В богатых странах начнет расти безработица и пособие по безработице будет минимальным. Чтобы реализовать экологизацию мира, армии богатых стран могут атаковать тепловые станции, работающие на угле, в Индии и Китае, применив атомное оружие, если потребуется. Бригады наемников смогут уничтожить лесных баронов, истребляющих леса. Рост для подавляющего большинства застопорится и партийные наемники станут во главе компаний. Это  – капитализм? Сомневаюсь. Скорее, это форма технократического феодализма, который не будет способен решить экологические проблемы в течение длительного периода времени и будет страдать тем же видом технологической стагнации, как это было в Советском союзе. В итоге эта перспектива означает остановку на  пути к Сомалийскому варианту».

«В действительности, не существует выхода из настоящего кризиса, который не затронул бы основ капиталистического способа производства. Успешный реформистский подход, предлагаемый экологическими модернизаторами, есть лишь еще один способ покончить с капитализмом. По  мнению Terry Leahy, наилучший  выход предложил Дж. Даймонд. Мы закончим сове существование так же, как цивилизации прошлого, подорвавшие среду своего обитания. Гигантские проекты и дорогостоящие войны как последняя судорожная попытка спастись. Неизбежный коллапс производства продуктов питания. Затем, коллапс населения. В итоге, правящий класс зверски уничтожается неблагодарной толпой» (p. 482).

                                        *          *          *        

Комментарий: что мне кажется в приведенных текстах важным, особенно перед дискуссией на предстоящем Всероссийском съезде социологов?

 (1) реформистский и силовой сценарии экомодернизации подвергнуты критике. Как совместить капитализм в его нынешней форме и сохранение жизни на Земле? – этот вопрос остается открытым. В любом случае в траектории модернизма и постмодернизма произойдут серьезные изменения, скорее всего в направлении снижения потребительства, повышения дисциплины и сбережения уже достигнутого;

(2) эти сдвиги неизбежно затронут сердцевину метода социологии. Социология уже не сможет обойтись без социальной интерпретации естественнонаучного знания и технологических инноваций  в контексте культуры и властных отношений. Понятие общего блага должно быть реабилитировано;

(3) авторы ставят в один ряд глобальных угроз современности терроризм, бедность и изменения климата. Но в отличие от первых двух, хорошо известных социологии, последняя еще не проявила себя в полной мере. Проблема состоит в том, что социальные последствия изменения климата должны быть оценены до того, как они станут необратимыми. Для защиты общества от глобального потепления финансовая «подушка безопасности» бессильна;

(4)  теория и методы построения прогноза и сценариев развития всего мира и России как его части являются чрезвычайно актуальными для российской социологии. Не сможем работать в «опережающем режиме», не создадим социально-экологическую прогностику – в очередной раз окажемся в роли «догоняющих»;

(5) пора, наконец, оценить социальные и экологические потери, которые несет нам третья волна маркетизации (т.е.неолиберализма); иными словами, просчитать их, особенно в отношении нашей ключевой проблемы: соотношение «население–территория». Потеря экологического качества жизни вследствие всеобщей маркетизации – угроза здоровью и безопасности общества;

(6) чтобы сделать это, придется вернуть в нашу социологию научный инструментарий, исключенный из оборота в годы реформ (капиталистический способ производства и его типы, общее благо, богатые и бедные страны, рабочий класс, «товарность природы», унижение и социальная деградация, и многое другое). Как мы видели выше, эти понятия работают;

(7) всемерное поддержание местной жизни, ее связь с природным и рукотворным ландшафтом – важнейшее условие сохранения народа и страны в целом, их социальной идентичности. По моему мнению, локалисты – это не националисты, а те, кто стремится сохранить локальные экосистемы и человеческие сообщества в условиях глобализации.

Вы можете обсудить эту статью в форуме

03.10.08