Борщевик по-хрущевски

24 апреля 2018 г. в газете «Московский комсомолец» вышла статья под кричащей шапкой на первой полосе: «Россия проиграла американскому борщевику». Заголовок, конечно, звонкий, но попытаемся разобраться с этой действительно нешуточной угрозой для природы, сельского хозяйства и людей одновременно.

Во время своего визита в США Первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев увидел, что американский борщевик является прекрасным кормом для американских коров и, значит, используя это растение у нас, можно увеличить производство мяса и молока. Этот лидер СССР не учел того, что при перенесении этого (и многих других) растений в иные почвенные и природно-климатические условия, борщевик может мутировать и превратиться из корма для скота в весьма зловредный сорняк. В российских условиях он не только не годен как корм, но распространяется по полям, вдоль дорог и везде где бы то ни было, с огромной скоростью. А еще он жалит человека так, что на его теле появляются ожоги.

Конечно, Хрущев не мог предвидеть таких печальных последствий, потому что в те годы советская биология была в загоне, ее духовным и политическим лидером был «народный академик» Т.Д. Лысенко, не только сыгравший зловещую роль в отстранении от работы и репрессировании всемирно известного выдающегося ученого академика АН СССР Николая Ивановича Вавилова. Но и в том, что с подачи идеологов борьбы с вейсманизмом-морганизмом, генетика была названа «продажной девкой империализма». Тем самым российская генетика была отброшена на 10-15 лет назад.

Те черные времена для российской генетики давно прошли, но как пишет «Московский комсомолец», с борщевиком в России борются уже более 50 лет, но справиться с ним пока не могут, нужны очень большие деньги, которых у муниципальных округов просто нет. Опыты с использованием против борщевика «земляной груши», этого биологического оружия, ничего не дали. Но удивительнее всего другое: «Ситуация усугублялась еще и тем, что вплоть до недавнего времени борщевик фигурировал в документах Минсельхоза как “плодовитая агрокультура для корма животных”». Сегодня борщевик есть во многих областях Центрального нечерноземного района, но больше всего его в Дмитровском, Клинском и Можайском районах. Это сколько же времени требуется для того, чтобы установленный специалистами факт превратился в директиву или хотя бы ведомственную инструкцию? Да еще на полях районов, от которых до дверей Минсельхоза рукой подать!

А теперь – принципиальный вопрос. Борщевик и другие сорняки, все виды твердых и жидких бытовых отходов – это вопросы, которые мы стремимся решать здесь и сейчас (вырубить, зачистить, вывезти подальше и т.п.). Но ведь и наши службы МЧС действуют по тому же принципу: спасти и сохранить в данный момент. А что будет потом, через несколько часов, дней и даже лет – об этом должны заботиться наша обычная медицина, наука и т.д., которые далеко не всегда готовы к оказанию пост-экстренной помощи. Да, психологи работают на месте аварии или катастрофы, а потом? Есть ли постоянная и действенная связь между критическими событиями и пост-катастрофным наблюдением и лечением. Спустя много лет после аварии на атомной станции Фукусима-1 часть пострадавших превратились в изгоев – их не хочет принимать население «чистых районов» Японии, куда переселили этих несчастных людей.

Мой вывод таков: мы все живем в мире рисков и катастроф, неважно природных, техногенных или социальных. Мы находимся в такой ситуации, когда риски и опасности, порожденные этими катастрофами, продолжают жить среди нас. Жить и воздействовать на нас в самой разной форме: соседством с пострадавшими людьми, с зараженной водой или почвой, с растениями-мутантами. Люди продолжают жить и работать, но в изменившейся социально-психологической атмосфере. Для социологии это означает, что необходимо разрабатывать и тестировать длинные сценарии таких «гибридных» состояний, кода ни ученый или врач, ни сам пострадавший еще не знает, чем ему грозит критическая ситуация, в которую он попал вчера, неделю назад или даже много лет назад. Только разные формы непрерывного наблюдения (мониторинга) за состоянием пострадавшего и среды его обитания может дать достоверный прогноз их динамики. То есть надо создавать прогностику таких критических состояний.