Социальное неравенство в социологическом измерении

Социальное неравенство в социологическом измерении

<<назад 

оглавление

дальше>>

10. Социальное неравенство и ценностные ориентации россиян

Давно доказано, что люди разного достатка и социального положения обычно придерживаются неодинаковых взглядов на мир. То, что для одних выступает как ценность, в другой социальной среде может рассматриваться нейтрально или даже негативно. Это положение в принципе верно для всех обществ. Тем не менее, какой-то единой «формулы», связывающей социальные различия с определенными ценностными ориентациями, не существует. Общая закономерность всегда выражает себя в формах национального менталитета и модифицируется применительно к смене социально-исторических условий. Каким образом проявляется она в российском социуме на современном этапе его эволюции?

Если учитывать цивилизационные особенности России, то самое первое, с чего следует начать анализ данного вопроса, – это соотношение ценностей коллективизма и индивидуализма, выражающих не только различные жизненные стратегии, но и способы наиболее эффективного решения жизненных задач.

В проведенном исследовании респондентом предлагались 3 пары альтернативных тезисов, характеризующих указанную аксиологическую антиномию в одном из ее конкретных смысловых «срезов». Прежде всего это самый общий мировоззренческий аспект – уровень своего рода «жизненной мудрости». Что кажется сегодня россиянам более правильным – известная  всем пословица «Человек – сам кузнец своего счастья»
(а это значит, что и успех, и неудачи – все в его руках) или противоположная этому максима «Жизнь человека в гораздо большей степени определяется внешними обстоятельствами, чем его собственными усилиями» (а стало быть, старайся или не старайся, но результат все равно в конечном счете от этого не зависит)?

Известно, что развитие России шло в очень трудных, часто экстремальных природных и исторических условиях, что отложилось в национальном менталитете налетом своеобразного стоического фатализма, признающего неодолимую силу обстоятельств. Человек в такой картине мира ощущает себя бессильным перед обстоятельствами: «плетью обуха не перешибешь».

Мы, разумеется, не располагаем эмпирическими данными, позволяющими проследить, как исторически менялось количественное соотношение между «активистской» и «фаталистической» позициями. Тем не менее результаты исследования позволяют сделать вывод, что и в настоящее время последняя  несколько преобладает в российском обществе, однако это преобладание, само по себе достаточно значимое, все же не является подавляющим. За утверждение  «человек сам кузнец своего счастья» в ходе проведенного опроса высказалось в общей сложности 42% респондентов, а в поддержку противоположной этому точки зрения – 58%. Итак большие способности и усилия не всегда дают пропорциональные результаты. Прочная укорененность в массовом сознании такого взгляда на вещи наталкивает на мысль, что «культура неопределенности» и «общество риска» в силу тех или иных причин сформировались в России задолго до того, как об этом стали говорить на Западе. Просто здесь такой модус бытия всегда казался настолько естественным, что потребности в какой-то специальной рефлексии по этому поводу не возникало.

Когда вопрос переходит из философско-мировоззренческой плоскости в сферу чисто практических соображений, эта пропорция изменяется в сторону повышения роли индивидуальных усилий человека, а значит и индивидуального начала вообще. В этой связи весьма примечательным с точки зрения  теоретической реконструкции социально-психологического профиля российского общества является распределение мнений по поводу еще одной предложенной нашим респондентам альтернативы, касающейся стратегии, на которую должны ориентироваться социальные практики. Как лучше действовать, чтобы отстоять свои интересы и добиться чего-то важного, - сообща или рассчитывая исключительно лишь на свои силы? В данном вопросе наши респонденты разделились практически поровну: 51% - за коллективные действия, 49% - за чисто индивидуальные.

Очевидно, что полученную итоговую пропорцию надо рассматривать как сложную результирующую многих противоречиво связанных друг с другом факторов и обстоятельств. В ней в тех или иных пропорциях смешаны и естественная склонность к индивидуализму, всегда присущая той или иной части населения, и дефицит навыков социальной самоорганизации, во многом утраченных или атрофировавшихся в условиях советского патернализма, и воздействие СМИ, настойчиво пропагандировавших в последние годы этику личного успеха, и реакция на прогрессирующую атомизацию общества, и социальное расслоение, часто делающее коллективные действия весьма проблематичными. Немалую роль сыграло и то, что администрация разных уровней в последние годы систематически игнорировала практически любые идущие снизу коллективные акции, если только они не были связаны с угрозой серьезной дестабилизации (перекрытие магистралей и др.), вследствие чего готовность участвовать в таких акциях стала ассоциироваться с готовностью участвовать в «беспорядках» и силовых противостояниях. Какой из этих факторов вносит наибольший вклад в итоговые цифры, сказать трудно – вопрос этот требует специального исследования. Однако ясно, что мы сталкиваемся в данном случае с ситуацией социокультурного и социально-психологического раскола. Перед нами как бы две России, одна – солидаристская, ставящая перед собой те или иные общие цели, другая – сосредоточенная на индивидуальном выживании. Как показывает анализ полученных данных,  разделительная линия между ними идет не по границам различающихся своим положением социальных групп и слоев, а раскалывает в той или иной пропорции каждый из них, причем пропорция эта, как оказалось, практически никогда не сдвигается в ту или иную сторону дальше, чем в соотношении 1:2. Иными словами, любой из двух альтернативных подходов (и соответствующих ценностных ориентаций) представлен в любой социально-демографической группе не менее, чем третью ее численности. Существуя бок о бок, эти две России о и сегодня довольно плохо понимают друг друга, в случае возникновения ситуации нестабильности, такой раскол может обернуться противостоянием, чреватым серьезными социальными потрясениями.

Казалось бы, если человек – игрушка судьбы, его личные усилия ничего не значат и в любой момент могут разбиться о гряду обстоятельств,  то наши респонденты должны были бы поддержать «страховочный» вариант распределения жизненных благ по принципу уравнительной справедливости. Если судить о России и русских по широко распространившимся мифам, именно так и должны были бы рассуждать наши соотечественники. Тем не менее в реальности это не так. На протяжении ряда лет предлагаем опрашиваемым еще одну пару  альтернативных тезисов – «равенство возможностей для проявления способностей каждого человека важнее, чем равенство доходов и условий жизни» и «равенство доходов, положения и условий жизни каждого человека важнее, чем равенство возможностей для проявления способностей».

Вопрос на осуществление выбора из данной альтернативы использовался и в только что завершенном исследовании. Вопреки расхожим стереотипам о русской ментальности, респонденты отдали предпочтение  вовсе не второй из них, а первой (59% ответов против 41%), причем пропорция эта варьируется по основным социально-демографическим группам очень умеренно. Иными словами, вопреки некоторым стереотипам, каких-либо поддающихся отчетливому выделению социальных групп, которые стремились бы «все отнять и поделить», в современной России нет. Практически везде признание того, что людям должна быть предоставлена возможность проявить себя и получить за это соответствующее вознаграждение, преобладает над уравнительными настроениями, хотя, конечно, и не в одинаковой мере.

Впрочем, данный результат не содержит в себе ничего неожиданного – распределение мнений примерно в той же пропорции фиксируется нами на протяжении последнего десятилетия. Если говорить более строго, то в среднесрочном временном интервале данный показатель совершает хаотические колебания без определенной тенденции с амплитудой ± 7% вокруг некоторого центрального положения, количественные параметры которого соответствуют пропорции 65:35.

Дифференцированный анализ полученного в ходе исследования массива данных по основным социально-демографическим группам и некоторым специально выделенным категориям опрашиваемых показывает, что склонность верить в то, что успех зависит только от самого человека, имеет в России, как и везде, отчетливо выраженную «модернизационную» природу. В общем и целом оценка значимости индивидуальных усилий и способностей плавно повышается обратно пропорционально возрасту респондентов и прямо пропорционально уровню образования и величине поселения, в котором они живут и/или откуда они родом. Совершенно аналогично обстоят дела и с выбором между равными шансами и равными доходами. Более молодые респонденты, лица, имеющие высшее или среднее специальное образование, жители (уроженцы) крупных городов, особенно мегаполисов, ценят в первую очередь равенство возможностей и склонны надеяться преимущественно на себя, тогда как  люди среднего и пожилого возраста, проживающие в сельской местности и городках районного масштаба, не закончившие средней школы, увереннее чувствуют себя в составе различного рода общностей и нуждаются в выравнивании не только стартовых условий, но и вознаграждения за конечные результаты деятельности. Разумеется, важным здесь является также уровень компетентности респондентов – среди руководителей, самостоятельно принимающих решения, «индивидуалисты» встречаются чаще, чем «коллективисты», а среди рядовых работников и особенно не работающих – наоборот.

Следует отметить, что перечисленные дифференцирующие факторы действуют не с одинаковой силой. Например, когда речь идет о «философской» альтернативе «Человек – сам кузнец своего счастья» - «Жизнь человека в гораздо большей степени определяется внешними обстоятельствами, чем его собственными усилиями», такие параметры, как возраст, служебный статус и место социализации дают разброс 22%-25 %, тогда как все остальные – от 10% до 14%.

В этой связи особенно интересно отметить, что фактический уровень образования и тип поселения в настоящее время оказывают на расхождение во мнениях по данному вопросу заметно меньшее воздействие, чем место, где человек пошел в школу. Это означает, что представления респондентов о способности личным усилием преодолевать обстоятельства, часто имеют своей основой не объективное соотнесение «силы волн с силой пловца», а внутренние самоощущения, пропущенные через сформированные культурой и опытом первоначальной социализации фундаментальные «картины мира». Скажем, серия примерно одинаковых личных затруднений может совершенно по-разному переживаться людьми, занимающими одно и то же положение, но воспитывавшимися в разных социокультурных средах и прошедшими разный жизненный путь. В одном случае это будет, допустим, глубокая фрустрация по поводу личных «ошибок», переходящая в сомнения по поводу своей «конкурентоспособности» (синдром неудачника), в других – перенос ответственности на «судьбу», «невезение» или неблагоприятные «расклады» событий.

Если в советское время в школе, в печати, на экране доминировали герои, делающие «общее дело» и стремящиеся действовать «на благо всех», то в последние полтора-два десятилетия  в стране широко развернулась пропаганда индивидуального успеха и так называемых успешных людей. При этом как бы само собой подразумевалось, что критерии успеха абсолютны и с самого начала определены для всех и на все времена. Однако правомерно ли говорить об «успехе вообще», не соотнося результаты с намерениями и ценностями самого действующего субъекта?

Надо отметить, что, опираясь на результаты проводившихся ранее опросов, мы уже давали основанные на эмпирических данных характеристики российского понимания успеха и успешности, по крайней мере – на современном этапе его эволюции. Отмечались некоторые специфические его особенности, в частности, то, что в современных условиях тотальной экспансии «рыночных» ценностей россияне видят  смысл жизни не столько в обогащении, сколько в душевной гармонии, семье и получении хорошего образования. Изучение данной темы было продолжено и в рамках настоящего исследования. В данном случае нас интересовали не столько вербальные характеристики жизненных целей и предпочтений, сколько оценка россиянами их реальных жизненных достижений в их соотнесении с тем, что в психологии называют «планом всей жизни». Анализ проводился по 16 базовым позициям (образование, получение престижной работы, уровень жизни и благосостояние, воспитание детей, карьера, наличие надежных друзей и др.), по каждой из которых предполагалось 4 возможных ответа. Полученные данные по выборке в целом приведены ниже (см. табл. 18)

Таблица 18

Чего удалось добиться в жизни россиянам?, в %[1]

 

Сфера достижения успехов

Уже добились, чего хотели

Пока не добились, но считают, им это по силам

Хотелось бы, но вряд ли смогут добиться этого

В их жизненных планах этого не было

1. Получить хорошее образование

40,0

11,0

32,0

16,0

2. Получить престижную работу

23,0

22,0

41,0

14,0

3. Создать счастливую семью

60,0

20,0

16,0

4,0

4. Иметь собственный бизнес

2,0

12,0

31,0

55,0

5. Стать богатым человеком

1,0

17,0

54,0

29,0

6. Заниматься любимым делом

38,0

24,0

33,0

5,0

7. Иметь много свободного времени и проводить его в свое удовольствие

14,0

19,0

42,0

25,0

8. Побывать в разных странах мира

4,0

17,0

55,0

24,0

9. Воспитать хороших детей

51,0

36,0

9,0

5,0

10. Жить не хуже других

31,0

36,0

30,0

4,0

11. Иметь надежных друзей

66,0

17,0

12,0

5,0

12. Честно прожить свою жизнь

63,0

26,0

7,0

4,0

13. Иметь интересную работу

38,0

25,0

30,0

7,0

14. Иметь доступ к власти

2,0

5,0

17,0

75,0

15. Попасть в определенный круг людей

6,0

11,0

21,0

62,0

16. Сделать карьеру профессиональ-ную, политическую или общественную

9,0

19,0

23,0

49,0

 

Как видно из последнего столбика приведенной выше таблицы, поистине всеобщей жизненной целью для россиян является «счастье душевности» – общение и взаимопонимание с близкими людьми (семья и друзья), а также наличие  любимого дела, в которое, как издавна считается в народе, также надо «вложить душу». Количество респондентов, заявивших, что они таких целей перед собой не ставили, составляет очень малую величину – не более 4%-6 %. Кроме того, подавляющему большинству россиян в принципе не хотелось бы вступать в серьезный разлад со своей совестью (установка на то, чтобы «честно прожить жизнь»). Наконец, к этому списку всеобщих целей надо прибавить еще несколько амбивалентное «жить не хуже других».

На противоположном от этого полюсе лежат не то чтобы антиценности (их ценностный статус и даже привлекательность, насколько мы понимаем, не оспаривается), а как бы набор ценностей, не заслуживающих в глазах большинства россиян трансформации в значимые жизненные цели. Здесь мы найдем значительную часть из списка пропагандировавшейся у нас чуть ли не на официальном уровне «ценности успеха» - собственный бизнес, доступ в «избранное общество» и, наконец, власть, которая в национальном менталитете традиционно выступает как «самое последнее дело». Профессионально-статусная самореализация оказалась для россиян значительно менее привлекательной, чем просто наличие интересной работы и любимого дела. По крайней мере, примерно половина опрошенных отметила, что они никогда не планировали сделать карьеру, тогда как в своем изначально безразличном отношении к работе с точки зрения интереса к ней призналось всего несколько процентов опрошенных.

Но здесь придется сказать о некоем противоречии в ценностных ориентациях россиян. С одной стороны, им хотелось бы заниматься тем, что нравится им самим, не особенно думая о самопродвижении и признании со стороны окружающих. Но с другой стороны большинство наших сограждан не против богатства. Изначальное безразличие к нему продекларировало менее 30% опрошенных, причем есть основания полагать, что сюда вошло и некоторое количество людей, обманывающих самих себя (это психологически понятная форма самозащиты – если благосостояние никак не дается в руки, то…. «не очень-то и хотелось»). Таким образом, не менее 70% по крайней мере косвенно, признали, что данная тема для них была с самого начала небезынтересной. Конечно, что такое «быть богатым человеком» - вопрос спорный, здесь могут попасть в одну рубрику еще советские представления старшего поколения (квартира, «Волга»
+ 6 соток) и несравненно более амбициозные современные вожделения (особняк на Рублевке и «Бентли» + яхта и вилла в Испании). Но как бы мы ни рассуждали, все равно обозначается примерно 20-процентный зазор между теми, кто хотел бы быть богатым и теми, кто готов целенаправленно на это работать. Остается только предполагать, как примерно пятая часть россиян думает добиться желаемого благополучия – то ли богатство должно придти к ним «само собой», то ли его источником должно быть «справедливое» государство.

Сопоставляя планы и цели с результатами, видим, что более всего россияне удовлетворены окружающим их «малым» миром семьи и дружбы (60%-66% твердо положительных и 17%-20% уверенно оптимистических оценок против 16%-20% отрицательных). Несколько ниже процент твердых «да» в том пункте таблицы, где речь идет о детях. Такой однозначный ответ получен лишь по половине выборки. Но данный результат не только компенсируется высокой долей уверенных в том, что с этим делом они справятся: следует отметить, что в старших возрастных когортах (а это родители наиболее дееспособных сегодня 30 и 40-летних россиян) удовлетворенность детьми достигает ¾ опрошенных.

В отличие от этого, заниматься любимым делом, иметь интересную работу удалось лишь меньшинству наших сограждан, хотя и довольно значительному (около 38%). В основном это специалисты с высшим образованием и руководители. При этом еще почти каждый четвертый выразил надежду, что получить интересную работу, заняться любимым делом им, хотя пока и не удалось, но обязательно удастся.

Менее всего опрошенные нами россияне склонны рассматривать как значительные свои достижения в плане карьеры и благосостояния. Причем, если, согласно самооценкам, карьера в общем и целом «задалась» примерно каждому десятому или одиннадцатому респонденту, то считают себя богатыми ровно в 10 раз меньше. Здесь как бы сам собой обнаруживается самый высокий уровень фрустраций. Значительная часть опрошенных не удовлетворена также престижностью своей работы, дефицитом свободного времени и, наконец, некоторым однообразием жизни, которое является неизбежным спутником не слишком высокого социального статуса: так, в частности, троим из каждых четырех опрошенных хотелось бы побывать в разных странах мира, но вот реально удалось выполнить это желание чуть ли не одному из двадцати о нем заявивших. Не так много для общества, активно пропагандирующего вхождение в мировое сообщество и «открытость».

Итак, усредненный портрет россиянина в плане его стиля жизни можно выразить двумя словами – семьянин и «рабочая лошадка». Не рвущийся в «заоблачные выси», он  в большинстве случаев лоялен и готов старательно работать на своем месте, рассчитывая на то, что это обеспечит ему возможность для спокойной жизни со скромным, но верным достатком. 

Однако молодежь, особенно городская, постепенно все дальше отклоняется от данного типа, проявляя возрастающий уровень амбиций. Ее ценности близки к ценностям старшего (а отчасти и среднего) поколения лишь по нескольким позициям, таким как традиционный критерий самоуважения «жить не хуже других», создание хорошей семьи, приоритет любимому делу. Как ни противоречит это данным целого ряда исследований, свидетельствующих о склонности молодого поколения не считаться в своем продвижении не только с этическими нормами, но даже с законом, оно в общем-то лишь ненамного меньше старшего разделяет нравственную установку на честно прожитую жизнь (о том, что такой цели нет или не было в жизненных планах заявили от 2,5% до 3,5% опрошенных в возрастных когортах 51-60 и 60+ и чуть более 8,5% в возрасте до 30 лет).

Однако ожидания молодежи относительно уровня жизни и статусной и деловой  самореализации значительно выше, чем у старшего поколения. Положим, относительно стремления иметь собственное дело сравнения проводить трудно – в советскую эпоху такой возможности просто не было, и вполне естественно, что люди, достигшие ныне пенсионного возраста, ее не планировали. Но, скажем, карьера была во все времена – и тем не менее в двух старших возрастных когортах почти 2/3 опрошенных особых планов такого рода, по их словам, не строили, тогда как в самой младшей возрастной группе таких бескорыстных альтруистов оказалось менее четверти – величина разрыва почти 40% (!). Сегодня не стремятся специально к богатству всего 11,5% самых молодых наших сограждан (до 30 лет), тогда как даже среди вполне еще социально активных и дееспособных 40–50-летних этот показатель в 2,5 раза ниже, а среди переваливших
60-летний рубеж никогда не ставили перед собой цели стать богатыми свыше половины опрошенных. Соответственно этому растут ожидания молодых по оплате труда и объему получаемых на эти деньги жизненных удовольствий (например, в плане поездок в разные страны мира или наличия свободного времени для досуга и др.). Готовых самостоятельно заняться бизнесом среди молодежи по-прежнему меньшинство, однако за последние годы оно выросло до значительной доли (примерно треть опрошенных).

Особенно красноречива в этом плане динамика отношения к власти. Старшее поколение однозначно ее сторонилось, в чем можно усматривать и жестокий урок послеоктябрьского террора, и некую безгосударственность русского менталитета, о которой в свое время говорили еще славянофилы. В общем, такая позиция по-прежнему преобладает и среди молодежи. Однако вес ее очень резко снизился. Если среди тех, кому перевалило за 60 (а это поколение «младших шестидесятников», только-только вступавшее в самостоятельную жизнь на волне ХХ съезда КПСС), подавляющее большинство (87%) никогда не помышляли о доступе к власти, то среди тех, кто входит в жизнь сегодня, такой позиции придерживается лишь немного больше половины (57%). Все это позволяет сделать вывод о том, что, при сохранении некоторых базовых смысловых констант национального менталитета, в российском социуме в последние
10-15 лет произошла своеобразная «революция ожиданий». Под знаком этой революции в жизнь входит новое поколение наших сограждан, которому теперь придется столкнуться с тем, как будут оправдываться усвоенные им жизненные цели на практике. И самочувствие, стабильность, а, в конечном счете, и судьбы «новой» России будут в решающей мере зависеть уже от предварительных итогов этого масштабного тестирования. Другой вопрос – хватит ли стране ресурсов, а самому молодому поколению способностей, знаний, настойчивости, трудолюбия и ответственности. Во всяком случае ясно одно – в случае расхождения замыслов с результатами, ссылку на свою неконкурентоспособность, поколение, которому были обещаны «новые шансы», скорее всего, не примет. 



[1] В таблице не представлены затруднившиеся с ответом, поэтому общая сумма ответов может быть менее 100%.

<<назад 

оглавление

дальше>>