Управление как вероятностный процесс

(к выступлению на Ученом Совете Института социологии РАН 30.09.2015)

Яницкий О.Н.

Управление, даже в тоталитарных обществах, не сводилось к однозначному акту принятия решений, потому что управление – это процесс, а не одномоментный акт. Вот почему наши зарубежные коллеги все чаще предпочитают говорить о регулировании, то есть употреблять термин, который имеет множественную коннотацию. Российские авторы осуществляют этот переход, так сказать, явочным порядком. В заглавии статьи обычно пишется «управление», а по мере развития темы оказывается, что имеется в виду целый веер социальных действий и соответствующих перемен.

Я взял несколько ключевых работ западных авторов и международных исследовательских организаций по глобализации и по экологическим проблемам (Beck, 1992, 1999; Beck et al., 1994, World Social Science Report, 2013) и составил «тезаурус» наиболее употребляемых терминов и понятий. Вот их далеко не полный перечень: adaptation, adjustment, brain-storming, coping with, consulting, contest, curing, bargaining, destruction, dialogue, dictate, domination, expertise, governing, nursing, feed-back, operation, resistance, recommendation, recovering, rehabilitation, repairing, role-playing, repression, ruling, social change, struggle, sub-politics, treatment, scenario-building, taming и множество других. Один только термин bargaining имеет множество значений: вести переговоры, договариваться, торговаться, заключать сделку, прийти к соглашению, условиться и т.д. Еще более удивительно, что современные российские политологи и экономисты-международники мыслят тоже в иных терминах: асинхронная социодинамика, кризис как политический шок, смена геополитического вектора, цена политической риторики и т.д.

Все это говорит, по крайней мере, о следующем. Во-первых, «управление» – это именно многосторонний процесс. Во-вторых, этот процесс многоступенчатый. По мере того, как «решение» спускается по бюрократическим ступеням вниз, к возможному исполнителю, оно может трансформироваться до неузнаваемости и даже иметь противоположные предполагаемым результаты. Более того, в международной практике «решения» все чаще имеют рекомендательный характер и/или представляет собой дорожную карту, которая может изменяться по ходу дела. Но одновременно существуют и жесткие стандарты, скажем, на качество бензина или дизельного топлива. Так образом, процесс принятия решений – носит вероятностный, а не детерминистский характер, хотя в нем всегда есть «опорные точки», фиксирующие достигнутые ранее соглашения и законодательные акты. В-третьих, «управление» – отнюдь не линейный процесс: он изобилует остановками и возвратными ходами. В-четвертых, как видим, используемые термины взяты не только из разных областей социального знания, но и из медицины, естественных и точных наук. Это очень важный момент междисциплинарного взаимодействия. Ученые, которые работают в поле проблемного знания (а не дидактики), не дожидаясь помощи методологов и теоретиков междисциплинарного анализа, «явочным порядком» осуществляют междисциплинарное взаимодействие. И что самое главное, вполне понимают друг друга! Для тех, кто знаком с историей обществознания, это – не новость, потому что многие политики не кончали политологических факультетов, а социологи мирового уровня вышли не из стен социологических факультетов, а из таких сфер познания как философия, медицина и даже урбанистика. Под давлением сложных и нестандартных проблем в мире происходит отказ от моно-дисциплинарного знания в пользу компетенций, необходимых для решения этих проблем. Вот ключевой набор любой «компетенции»: проблемное мышление, общительность и, в частности, способность к междисциплинарной коммуникации, владение технологиями презентации предлагаемых решений.

Перейдем теперь на самый нижний, поведенческий уровень. Опыт показывает, что все наши повседневные решения, как-то: «обещаю», «приеду», «приду», «принесу», и т.п., носят, как правило, вероятностный характер. Они именно таковы, потому что наши планы и намерения сталкиваются с планами и намерениями других агентов повседневного процесса, социальными, природными, техническими, просчитать совокупное воздействие которых на отдельный поведенческий акт просто невозможно. Даже элементарный дождь может сорвать важное мероприятие городского масштаба, не говоря уже об участившихся в нашей стране стихийных экологических бедствиях. Вину за эти повседневные отсрочки и задержки мы обычно принимаем на свой счет (не рассчитал, опоздал, попал в пробку и т.п.), однако в действительности эти частные «сбои» имеют под собой фундаментальную причину – они  детерминируются вероятностным характером всех общественных процессов. Что является еще одним подтверждением концепции общества всеобщего риска. Итак, управление – не желание и не отдельный поведенческий акт, а многосторонний процесс взаимодействия. Говоря это, я не собираюсь «утопить» акт принятия решения в бесконечной цепи интеракций, поскольку постоянная рефлексия и мониторинг достигнутого (или проваленного) – неотъемлемые компоненты этого процесса. Но без их учета управление остается в лучшем случае благим пожеланием, а в худшем – может сломать жизнь многих людей. Так что в строго теоретическом смысле окончательных решений не бывает никогда.